Dievs, svētī Latviju!

Ученый М. Б. Щукин не без основания полагал, что славяне выделились достаточно поздно (5 - 6 века) из западнобалтской общности. Его теория подтверждается историческими фактами.

Вопреки утверждению официальной науки, коренные кривичи-пруссы вовсе не исчезли. Однажды мы с исследователем и главным редактором «Секретных исследований» Вадимом Деружинским писали статью про Пруссию. После этого нам позвонила читательница, которая сообщила любопытную новость о том, что пруссы как народ вовсе не исчез, а прусский язык до сих пор можно услышать в районе Пинска и Бреста.

И вот позвонил еще один читатель родом из деревни Купятичи из-под Пинска. Он подтвердил, что в его родной деревне до сих пор говорят на странном языке, а его мать и бабушка, обычные белорусские деревенские женщины, всегда разговаривающие на белорусской трасянке, во время споров и ссор переходят на свой непонятный язык – язык их предков. Читатель привел такие примеры этого языка: дочь – дохна, золовка – ятробка, поля – дологи, кружка – кварта, канава – прысть. Вся домашняя утварь в этом языке именовалась иначе, чем в белорусском, польском, русском, украинском или же прибалтийских языках. Любопытно – бабушка читателя даже не знала, что это за язык.

А ведь это и есть прусский язык, а точнее кривический язык, родной язык русских кривичей. Ведь именно под Пинск и Брест в 13 веке переезжали десятки тысяч пруссов, спасаясь от нашествия немецких и польских крестоносцев. Впрочем, большая часть прусских кривичей так и осталась в родной Замковой земле (Замланд). Фамилии первых прусских рыцарских семей: фон Дикофф, фон Белофф, фон Гютцофф, фон Стеклофф – явно русские фамилии Диков, Белов, Гютцов, Стеклов. Эти рода ассимилировались в немецкой среде и стали уже новыми пруссами – германцами. Именно, как немцы ассоциируются пруссы сейчас. Как впрочем и другие немецкие области славянского происхождения, в частности Помирания – бывшее вендское Поморье.

Позвонивший читатель также поведал, что в 1958 году в его деревню уже приезжали две этнографические экспедиции, пытавшиеся определить, прусский или ятвяжский язык сохранился в Купятичах. Но ничего определенного эти экспедиции так и не установили, так как письменных источников этого языка не сохранилось, а те, кто на нем говорил, сами не знали его происхождения.

Также трудно не заметить, что слова, которые читатель привел в своем письме, скорее славянские, чем литовские. В русском языке и сейчас сохранился поэтический термин дол, обозначающий поля, просторы, а прусское прысть (канава) похоже на русское слово пропасть. Западные балты (дадошане, мазуры, криви и др.) имели язык весьма похожий на славянский, потому, что это был праславянский язык, язык заложивший основу славянским языкам. Вот почему христианские миссионеры 10 века из Чехии и Польши общались с пруссами без переводчиков.

Еще одна читательница Лилия Ефимовна из Пинска также сообщила, что является представительницей «прусской составной» белорусского народа, и отметила, что до сих пор на юго-западе Беларуси живут пруссы, сохранившие свое прусское самосознание - в частности в деревнях Одрижин и Акдемер (названия явно прусские, как и само название города Пружаны – от пруссианов – Брестской области). Эти деревни находятся вблизи города Иваново (оригинальное прусское Яново) и Дрогичин в Брестской области.

Анатолий Иванович Житкевич из Барановичей продолжает тему забытых языков Беларуси. Он тоже привел некоторые примеры загадочного прусского языка: корова – гэмытка, конь – волот, молоко – гальмо, сало – крысо, девушка – биячка, юноша – бияк, мужик – мэть, бить – копсать, красть – япэрить, понимать – сиврать, идти – пнать, домой – на похазы, хотеть – волыты, женщина - кебитэ. В этом криви-прусском языке есть слова, одновременно похожие и на славянские, и на латинские, в частности глемо (молоко), и на английские (не надо забывать, что англы выходцы из Полабья, южной Скандинавии). Пнать – это пинать, идти, отсюда названия реки Пина (проходной к Днепру путь) и города Пинска. Волот(конь) – вол, тот кто волочет, а бияк – это почти английский «бой», кебите – женщина, польское «кабета». Здесь скорее всего поляки позаимствовали слово у кривичей, как и сами поляки – это в большой степени славянофицированные западные балты и кривичи в том числе.

Вот они, лишние подтверждения фактов из «Жития Святого Адальберта». Язык пруссов еще жив, и он очень похож на славянские языки!

Схожесть прусско-кривического языка с латынью, английским и славянским языками также лишний аргумент и в пользу тех исследователей, которые считают язык балтов, как и сам этот народ, началом всех индоевропейских культур.

Язык славян русских колонистов, потому и получил такое распространение по всей южной Балтике, по берегам Вислы, Одера, Немана и в готско-кривической Пруссии, потому что был языком близким всем, в первую очередь западным балтам, став языком межнационального общения балтийских жителей. Его понимали западные и восточные балты, а также местные готы.

Даже имена пруссов 10 века схожи со славянскими. Так, не приняв предупреждений пруссов уезжать и не гневить местных богов, Адальберт, возвращаясь из Помезании обратно в Пруссию, был 23 апреля 997 года схвачен и убит прусским вождем с именем Сикко (Сичко), брат которого до этого пал в бою с поляками. Сикко казнил лишь Адальберта, как месть за брата и как враждебного местному Перкунасу (Перуну) священника. Спутников Святого Адальберта прусский жрец и вождь (типичное явление Скандинавии языческой эпохи, когда предводитель дружины является одновременно и жрецом) отпустил. Учитывая неоднократные предупреждения пруссов миссии Адальберта, можно сказать, что они проявили достаточную терпимость к пришельцам-христианам. Если бы христианских миссионеров встретили берсеркеры Норвегии или Швеции, то висеть таким христианам на деревьях в виде жертвам Одину, Тору и Фрейру. Пруссы же, хоть и проявляют агрессивность, тем не менее, отпускают христиан, а Сикко, мстя за брата, убивает лишь одного Адальберта, отпуская его спутников. Исконная толерантность белорусов? Пожалуй.